Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Обсуждали сегодня с подругой, каким бизнесом могли бы заняться герои Игры Престолов.
Началось все с каноничной сети борделей "У Мизинца" и с того, что на всякие праздники должны действовать скидки и корпоративные подарки. Например, ко дню рождения прошлого короля девочки должны были идти в комплекте с арбалетными стрелами. В свете последних серий к этому бизнесу должен присоединиться Рамси, и тогда на вывеске были бы настоящие мизинцы... всех посетителей... в качестве платы за выход.

Кстати у самих Болтонов была бы юридическая контора: "Оформление завещаний и наследства". А на совершеннолетие Русе бы подарил сыночку почтовую службу: "Доставляем условия капитуляции и посылки".

Директор сети туалетных принадлежностей Тайвин Ланнистер подарил бы детям бар. Тирион и Серсея вечно ругались бы за должность гендиректора. Джейме в этом участия не принимал бы, потому что у него своя мастерская по пошиву эксклюзивных перчаток. У Тириона, кстати, тоже было своё ателье по пошиву одежды нестандартных размеров.

А главным его конкурентом была бы Бриенна - ведущий модельер страны.

Ходор и Илин Пейн открыли бы антикафе, в котором всегда приятно поговорить с друзьями

У Тиррелов семейное брачное агенство. За разнополые пары отвечала бы Маргери, за однополые - Лорас. А бабушка их контролировала.

Диетическая кондитерская "Лицо Джона". Сноу, естественно. Сладко, но постно.

Роддом "В гостях у папы Крастера".

У Дейенерис будет свой зоомагазин. Если она таки объединится с Джоном, то экзотических животных там прибавится)

Клубы: клуб рукодельниц во главе с Арьей Старк. Клуб матерей - Дени, клуб вынужденных холостяков - Варис.

У Сансы бюро ритуальных услуг "Если у вас нету тёти... то вы пришли не по адресу".
А если вы хотите особо запоминающиеся похороны, то к вашим услугам агентство Эдмура Талли.

Дрого и Визерис на пару открыли бы ювелирный завод. Дрого создавал бы, Визерис демонстрировал.

Жойен Рид - тренер на марафонские дистанции.

У Брана лётный клуб: затяжные прыжки с парашютом, парапланы...

Обзорам[L]Старушка-лесовушка[/L] <a href="http://tena123.diary.ru/p203915741.htm">думает</a> о возможном бизнесе героев ПЛиО

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Один из самых любимых моментов))

Название: Неудача системы
Канон: история спецслужб
Бета: Rosenkavalierin, NikaDimm
Размер: мини, 2730 слов
Персонажи: сотрудники спецслужб
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: очередное неудачное покушение на Фиделя Кастро
Примечания: основано на реальных событиях. спойлерКастро действительно пытались отравить сигаретами, но внезапно импортную партию завернули. И акваланг с туберкулезной палочкой ему передавали через адвоката Джеймса Донована. Но адвокат решил, что акваланг слишком дешевый, купил для Кастро другой, а зараженный оставил себе и вскоре умер от туберкулеза


читать дальшеПо негласной традиции в кабинетах всех государственных чиновников должен присутствовать портрет Президента. Кабинет Освальда Рейнера не стал исключением, только Президент был чужой. Прямо напротив рабочего стола висело огромное изображение Фиделя Кастро. С него на зрителей строго смотрел еще совсем молодой мужчина в военной форме с расстегнутым воротником. Потрет был написан четыре года назад, после того как Кастро остановил мятеж в Камагуэе без единого выстрела. Зачинщика, Убера Матоса, приговорили к двадцати годам тюрьмы за государственную измену, а Кастро объявил, что ни один контрреволюционный заговор на Кубе не увенчается успехом. Художник сумел перевести его слова на язык живописи.

Спустя год Освальд Рейнер получил этот портрет в дар от Первого вице-председателя Государственного Совета Кубы.
Тогда, устав от череды бездарных провалов, Рейнер решил сам показать подчиненным, как надо работать, и приехал на Кубу в свите нового посла США. Почти год он интриговал, втирался в доверие, ввёл в игру два десятка людей со специально придуманными для этой цели биографиями, и в результате всё-таки смог посадить на место личного шофёра Кастро одного из своих лучших агентов. Из Штаба всё это время шли сообщения – сначала в виде советов, потом в приказном тоне – чтобы он прекращал маяться ерундой, а просто подкупил кого-нибудь из ближайшего окружения, благо денег хватало. На деньги, которые выделялись на это направление, можно было купить пол-Кубы. Только Куба не желала продаваться. Несколько агентов прокололись на том, что люди, имевшие доступ к Кастро и недовольные его политикой, замыкались в себе, как только речь заходила о причинении малейшего неудобства их Вождю. Рейнер не хотел пополнять собой число неудачников, и использовал в операции только проверенных людей. Он так и не узнал, что случилось с "шофёром", но однажды его вызвал к себе Первый вице-председатель.
– Наш Председатель Госсовета очень скромный человек, – сказал он, разливая по рюмкам кубинский коньяк: всё кубинское правительство не признавало других напитков: – Он сильно смущается, когда замечает к себе такое пристальное внимание. А вы наверняка понимаете, что военные не привыкли смущаться. Вы же сами воевали, не так ли?
Рейнер кивнул, начиная догадываться, куда клонит кубинец.
– Вот и хорошо, – вице-председатель довольно улыбнулся. Казалось, его настроение улучшалось пропорционально тому, как падало настроение Рейнера. – Я охотно понимаю, что наш Председатель вызывает у вас восхищение – это вполне нормальная реакция – более того, я даже понимаю, как вам тяжело скрывать ваши чувства, вы же не разведчик, в конце концов, – он захихикал, и Райнер мрачно подумал, что ещё никогда не слышал такого мерзкого смеха.
– Вы мне очень симпатичны, – продолжил кубинец, – но я вынужден просить вас удалиться. Ради, так сказать, душевного спокойствия страны, кхе-кхе, – он потер руки.
"И смех у него противный", – подумал Рейнер: "То ли кашляет, то ли смеётся. Называется, понимай, как хочешь".
– Мне жаль, что вы таким образом расценили мои действия, – начал было он, но вице-председатель быстро перебил.
– Что вы, что вы! Я ничего не расценивал. Все дело в беспримерной скромности нашего Председателя. Вам это, конечно, трудно понять, у вас в стране все по-другому.
– Позвольте не согласиться, – возразил Рейнер, но кубинец снова перебил.
– Охотно верю, – он замахал руками. – Но я вижу, вы расстроены. У меня есть для вас подарок.
Он резво вскочил с кресла, повозился в шкафу и повернулся к Рейнеру с огромным портретом.
– Это вам на долгую память, – он уже откровенно смеялся. – Не забывайте Кубу.
– Не забуду, – пообещал Рейнер.
Только выработанная годами привычка не выкидывать то, что само идёт в руки, удержала его от того, чтобы порвать холст прямо у входа.

За прошедшие годы рама обросла листочками с рисунками. Большинство этих рисунков покрывали жирные кресты, и теперь двое мужчин разглядывали не зачеркнутые листы, пока третий слушал сообщение по телефону. Положив трубку, он подошёл к доске и молча перечеркнул рисунок сигары. Один из мужчин, самый молодой, горестно вздохнул.
– Что на этот раз?
– Они ввели квоты на импорт американских сигарет, и именно эта партия вернулась назад. Кстати, не хотите сигаретку? – Рейнер достал из кармана пиджака коробку сигарет с пометкой "Импорт".
– Оставьте, – посоветовал старший сотрудник. – Пристроим в следующую импортную партию. Они же не полностью от наших сигарет отказались.
– Бесполезно, – закуривая, ответил Рейнер. Младший агент испуганно охнул. – Вся кубинская верхушка, во главе с Кастро, публично отказалась от потребления наших сигарет и перешла на свои сигары. Да не переживайте вы так, Донован, – он выдохнул дым и посмотрел на младшего сотрудника. – Это нормальная пачка из той же партии.
Они помолчали. Когда Рейнер тушил окурок в пепельнице, старший агент Тирелл подал голос:
– Такими темпами, – хмуро сказал он, – они не только от наших товаров откажутся, но еще и всем американцам въезд запретят.
– Это будет печально, – ответил Донован. – Тогда мой дядя не успеет съездить на конференцию.
– Какую конференцию? – машинально спросил Рейнер, разглядывая последний не зачеркнутый листок. На нем была изображена схематичная женская фигурка.
– Через два месяца в Гаване пройдет открытая конференция адвокатов. Туда приглашены и наши, в том числе мой дядя. Он на очень хорошем счету в нью-йоркской коллегии, – с гордостью ответил Донован.
– Может быть, и Кастро их навестит, – усмехнулся Рейнер. – Он же юрист.
– На конференцию он не придет, – серьезно ответил Донован. – Но у дяди будет с ним отдельная встреча по поводу наших военнопленных в Гуантанамо.
– И вы молчали?! – вскинулся Тирелл. – Как он относится к Кастро?
– Положительно, – ответил Донован. – Он его поддерживает и не скрывает своих взглядов. Именно поэтому ему прислали личное приглашение. У него хорошие отношения с кубинскими адвокатами. Очень хорошие. Они-то и убедили Кастро прийти на эту встречу при условии, что дядя будет там единственным американцем.
– То есть если мы заменим вашего дядю своим агентом, встреча будет отменена? – уточнил Рейнер.
– Да. Я поэтому и не говорил, – Донован посмотрел на Тирелла. – А дядя ни за что не согласится даже передать что-нибудь опасное.
– Значит, передадим так, чтобы он не знал, – Рейнер сел в кресло и устроился поудобнее. – Ну, рассказывайте, Донован. Все, что знаете о вашем дяде, начиная с вашей первой встречи.

Пробиться к председателю дайвинг-клуба, в котором состоял Донован-старший, оказалось даже сложнее, чем попасть на приём к Президенту страны. По крайней мере, для посещения Овального кабинета Рейнеру было достаточно подписи непосредственного начальника. У входа же в неприметное здание без таблички в самом центре Нью-Йорка стоял швейцар, который помнил всех членов не только по именам, но и по датам вступления в клуб. Опытным путём Рейнер и его сотрудники выяснили, что родственников внутрь не пускают, даже в сопровождении членов клуба – про сопровождение Доновану рассказал швейцар: привлекать самих дайверов было ещё рано. Затем Тирелл узнал, что к председателю – мистеру Клеменсу – можно пройти только по предварительной договорённости и даже получил номер телефона, по которому следовало договариваться. Трубку снял секретарь, внимательно выслушал предложение о спонсорской помощи клубу, но энтузиазма не проявил. Зато сообщил, что в ближайшее время ежедневник мистера Клеменса расписан по минутам, однако есть окно через три недели в два часа дня. Тирелл согласился записаться, но, положив трубку, скептично хмыкнул:
– Такой занятой человек, и вдруг свободное время в самый разгар рабочего дня. Даже не верится.
– Ну да, занятой, – протянул Донован. – Вон его машина, только приехал на работу. – Донован оглянулся на часы: – А уже час дня.
Все агенты сидели в номере отеля, расположенного прямо за клубом, так что из окон открывался замечательный вид на парковку. Обязанностью Донована было следить за графиком отъездов и приездов Клеменса. Теперь, записав время прибытия, он до самой ночи мог отдыхать, изредка поглядывая в окно, чтобы убедиться, что машина стоит. Донован радостно потянулся, спрыгнул с подоконника и развалился в кресле. Его тянуло поболтать.
– Я не понимаю, почему они не ухватились за нас? – начал он. – Неужели им не нужны спонсоры?
– Может быть и не нужны, – ответил Рейнер. – Судя по их отчетам, клуб получает неплохие деньги от членских взносов. Очень неплохие, – Рейнер ещё пробежал глазами балансовые цифры. – Прямо хоть бросай службу и открывай свой клуб.
Тирелл подошёл сзади и через его плечо заглянул в документы.
– Впечатляет. А чем ещё занимается этот Клеменс? На что живёт он лично?
– У него магазин товаров для дайвинга. Тоже неплохую прибыль приносит. Кстати большая часть членских взносов тратится на закупку оборудования как раз таки в магазине Клеменса, – Рейнер закинул голову назад и посмотрел на Тирелла сверху вниз.
Тот понимающе кивнул:
– Отмывание денег.
– Я тоже так думаю, – согласился Рейнер. – Но мы, к счастью, не налоговая полиция, так что эти бумажки можем оставить коллегам, – он встал и подошёл к окну: машина стояла. – Ждать три недели – не вариант. Какие будут предложения?
– Давайте вызовем его к нам, – предложил Донован. – Официально, повесткой. Прибежит как миленький.
– И что мы ему скажем? – спросил Тирелл. – Здравствуйте, мы хотим убить одного человека, а вас сделать соучастником, так?
– Нет, конечно, – поморщился Донован. – Просто попросим, чтобы он организовал нам встречу с дядей. А дальше по плану.
– Ты их швейцара видел? – спросил Тирелл. – Да через полчаса после твоей повестки весь клуб будет в курсе, что Клеменса вызвали к нам. Даже если мы поставим печать местного отделения полиции, слухи пойдут чуть ли не о личной встрече с Президентом. А твой дядя, если он не дурак, – Тирелл смерил Донована оценивающим взглядом, – накануне отъезда на Кубу не станет даже руку пожимать человеку, побывавшему у нас.
– Тогда можно устроить небольшую аварию. Он выйдет из машины, и тогда мы его перехватим.
– Можно, – кивнул Рейнер. – Но не нужно. Судя по документам, его жена – милейшая женщина, и живут они за городом. Вот у него дома и поговорим. В спокойной обстановке.
– Да он дома не появляется, – возразил Донован. – У любовницы живёт. На Бруклине. Там спокойно не поговоришь.
– Ничего, появится дома, – уверенно ответил Рейнер.

В загаданный Рейнером день Клеменс действительно появился дома. Он пробежал по дорожке, потерял несколько секунд, пытаясь попасть ключом в скважину, со злости стукнул кулаком по двери, понял, что она не заперта, влетел в гостиную и остановился прямо посередине, ошарашено глядя на законную жену, которая мило беседовала с Рейнером о последнем фильме Софи Лорен.
– Аа... Ээ, – от неожиданности Клеменс начал хватать ртом воздух: – Аа... Пожар?
– Какой пожар? – встревожилась миссис Клеменс и испуганно посмотрела на Рейнера, который всем видом демонстрировал недоумение.
– Мне сказали, что у нас пожар. Звонили из пожарной, – мистер Клеменс начал потихоньку приходить в себя и теперь с подозрением смотрел на Рейнера: – А вы, собственно?..
– Ах, пожар, – понимающе протянул Рейнер и посмотрел за спину Клеменса: – Джеймс, это ваших рук дело?
Клеменс оглянулся и отпрянул, увидев в шаге от себя Тирелла.
– Да, сэр, – невозмутимо ответил Тирелл.
– Зачем вы это сделали? – строго продолжал Рейнер.
– Вы сказали, что хотите встретиться сегодня, но мистер Клеменс был занят.
– Видите, это Джеймс звонил, – Рейнер доброжелательно посмотрел на Клеменса.
– Хорошо, и что вы хотите? – Клеменс злился, но старательно держал себя в руках.
– Предложить спонсорскую помощь и дальнейшее сотрудничество.

Через два часа, выяснив, что оба занимаются одним делом: отмыванием денег – и, придя к обоюдному согласию, Рейнер и Клеменс расстались вполне довольные друг другом.
– Да, – сказал Рейнер, садясь в машину. – Никогда не думал, что будет так сложно убедить человека принять помощь. Что скажете, Джеймс?
– Да, сэр, – бодро ответил Тирелл и усмехнулся.
– Когда приедем, позвоните Миллеру по поводу этих картин.
Тирелл кивнул и завёл мотор.
Спонсорская помощь Клеменсу заключалась в том, что Рейнер дал ему два телефона. Первый принадлежал антиквару, который в своё время сильно задолжал Управлению. У Клеменса висело несколько десятков пасторальных пейзажей, которые не стоили и доллара, но антиквар, предупреждённый звонком Тирелла, будет готов купить гораздо дороже. Естественно, деньги на эту покупку ему даст сам Клеменс, а затем, в присутствии нотариуса, получит их за свои картины совершенно законно. Однако этого было недостаточно, и Рейнер поделился ещё и координатами брокера, готового вложить чужие деньги в сертификаты и депозиты. Брокер даже не подозревал, что о нем знают спецслужбы, поэтому за его услуги Клеменсу придётся заплатить немалый процент – но так выглядело даже убедительнее. В благодарность за помощь Рейнеру пообещали знакомство с лучшими юристами штата, которые, почти в полном составе, увлекались дайвингом. В их числе был и Донован.
На следующий день Клеменс лично вышел к воротам встречать нового члена клуба. Тот же охранник приветливо снял фуражку, Рейнер благосклонно кивнул ему.
– Здесь у нас собственный кинотеатр, – показывал Клеменс, – здесь хранится снаряжение, а это находки наших членов, – экскурсия была краткая и поверхностная: Клеменс прекрасно понимал, что его гость пришёл не за этим: – А вот и наши коллеги! Господа, позвольте представить вам нового члена нашего клуба, мистера Ланга.
Пожимая руки, Рейнер быстро огляделся. Донован ещё не пришел, так что можно было расслабиться. Он рассказал про сына, который в университете увлекся дайвингом сам, а затем увлёк и всю семью; про дочку, которая накидала в домашний бассейн ракушки и сама же их собирала; и, услышав автомобильный гудок, заговорил про свои кофейные плантации на Кубе. Они как раз обсуждали кубинское налоговое законодательство, когда в зал вошел Донован-старший.
– Кстати, познакомьтесь, – обрадовался собеседник Рейнера – член адвокатской коллегии: – Мистер Донован собирается на Кубу в следующем месяце.
– Правда? – удивился Рейнер, пожимая руку Доновану. – По делу или просто отдохнуть?
– Я постараюсь совместить, – улыбнулся Донован. – А вы бывали на Кубе?
– Можно сказать, что это мой второй дом.

За следующие полторы недели Рейнер и Донован успели сдружиться так сильно, что Клеменс обратил на это внимание. Однажды днем, когда Донован еще не приехал, он отвел Рейнера в сторону.
– Я смотрю, у вас хорошие отношения с мистером Донованом, – заметил он, улыбаясь. – Откровенно говоря, не ждал. Я думал, что вам нужен адвокат по уголовным делам, а мистер Донован – гражданский.
– Это именно то, что мне нужно, – подтвердил Рейнер. – Кстати, хорошо, что вы подошли: я и сам собирался на днях поговорить с вами. Я хочу сделать подарок мистеру Доновану, но так, чтобы это выглядело как от лица всего клуба.
Клеменс оказался понятливым человеком, и уже через десять минут Рейнер получил его клятвенное обещание сделать всё в лучшем виде. За два дня до отлёта Донована Клеменс устроил собрание в клубе.
– Все мы знаем, что господин Кастро является большим поклонником дайвинга, – торжественно объявил он. – Поэтому, мистер Донован, я прошу вас от лица всего нашего клуба подарить ему этот акваланг.
Акваланг Клеменс выбирал лично по просьбе Рейнера. Утверждал, что это лучший из имеющихся на рынке: и по техническим характеристикам, и по цене. Накануне собрания Рейнер отправил акваланг в Вашингтон, где его заправили воздухом с туберкулёзной палочкой. Сопровождал груз Тирелл, которому дали задание не спускать глаз с баллонов, чтобы с ними ничего не случилось.
– Обязательно подарю, – улыбнулся Донован. – И даже предложу господину Кастро стать почётным членом нашего клуба.
Все засмеялись, акваланг пошел по рукам, добрался до Рейнера. Рейнер с любопытством осмотрел презент.
– Как вам? – спросил он.
– Хороший, – кивнул Донован. – Новейшая модель, только появилась на рынке. Достойный подарок.
Они еще час обсуждали характеристики акваланга, пока Рейнер не услышал гудок автомобиля – сигнал от Тирелла о том, что вся семья Донована улетела во Флориду на спешно организованную собачью выставку. Выставку устроил Донован-младший, чтобы убрать от акваланга двух пятилетних детей и мопса, которые целыми днями носились по всему дому. Тирелл был против этой затеи: он сказал, что легче было бы подарить жене и детям внезапную поездку в Диснейленд, а собаку усыпить, но Донован пообещал лично заняться устройством выставки.

В следующие два дня за домом Донована-старшего установили круглосуточную слежку, по дороге в аэропорт его негласно охраняли сразу три машины, а сам Рейнер уже ждал делегацию адвокатов в кафе. Возле стойки регистрации Донован внезапно остановился и взял сумку у ожидающего его человека – Рейнер только в этот момент узнал в мужчине в неприметной гавайке первого секретаря адвокатской коллегии. Тирелл, вставший в очередь через два человека, растерянно взглянул на Рейнера, но никаких действий предпринимать не стал. Регистрация заняла не более минуты: штамп в паспорт, взвешивание багажа, и сумка поплыла по дорожке. За это время Рейнер успел оставить деньги и выйти из кафе.
С Донованом они столкнулись в зале отлета.
– И вы здесь? – удивленно обрадовался адвокат. – Какими судьбами?
– В Вашингтон лечу, дела фирмы, – ответил Рейнер. – Вы уже сдали багаж?
– Да, а вы еще нет? – спросил Донован, указывая на сумку Рейнера.
– У меня еще есть время. Не боитесь, что акваланг разобьется?
– Я сказал, чтобы его очень плотно упаковали, – ответил Донован и оживлённо добавил: – Кстати, вы знаете, он оказался не таким хорошим, как я ожидал.
– Вы его испробовали? – спросил Рейнер, невольно делая шаг назад.
– Да, – Донован смущённо улыбнулся. – Мне стало интересно. У меня, конечно, вода в бассейне не морская, но оценить снаряжение в ней можно. Так вот, этот акваланг оказался слишком тяжёлым! Конечно, объём у него больше, чем у всех остальных, но с таким весом никто не сможет истратить весь воздух.
– И что вы сделали? – спросил Рейнер, делая еще один шаг назад.
– Попросил помощника купить другой акваланг, – улыбнулся Донован. – Меньше, чем этот, и дороже, но зато не такой тяжёлый. Вы только Клеменсу не говорите, а то он расстроится, что его подарок не подошёл.
Он слегка кашлянул, и Рейнер отпрянул назад.
– Простудились? – напряженно поинтересовался он.
– Да, что-то в горле першит, – ответил Донован. – Ерунда, на Кубе вылечусь.
– Конечно, – подтвердил Рейнер, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы крепкий здоровый адвокат умер от туберкулеза.
Объявили посадку на кубинский рейс.
– До свидания, Джозеф, – сказал Донован, пожимая руку Рейнеру. – Через неделю увидимся.
– До свидания, – кивнул Рейнер. – Приятной поездки.
Он посмотрел, как Донован скрывается в коридоре, и пошёл к вашингтонскому рейсу. Дома его ждал огромный портрет, увешанный перечёркнутыми листочками.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Название: Клоака
Бета: Лецре
Размер: миди, 11602 слов
Персонажи: Жан Вальжан, Друзья азбуки почти в полном составе
Категория: джен
Жанр: драма, десфик
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Жан Вальжан вытащил с баррикады не только Мариуса

читать дальшеКогда решетка люка закрылась за ними в последний раз, Жан Вальжан позволил себе облегченно выдохнуть и оглядеть их компанию. Из девяти человек, находившихся в канализации, на ногах держались только трое: он сам, рыженький мальчик со слипшимися от запекшейся крови волосами и Грантер. Остальные были без сознания, а это значило, что выбраться на улицу до того, как полиция поставит посты у каждого люка, они не успеют. Но несколько часов в запасе у них еще было, и этого должно было хватить, чтобы принести все необходимое. Вальжан взглянул на мальчиков, осматривающих своих друзей, и придвинулся вплотную к люку. В самом конце улицы находился комиссариат, возле которого круглосуточно дежурили полицейские. Пока что они ещё не вернулись на свой пост. Издалека доносился топот множества ног и неразборчивые команды, но возле выхода, казалось, никого не было, и, что самое главное, крыши тоже пустовали. Это позволяло надеяться, что даже не самый ловкий человек — а рыжий юноша производил впечатление очень неловкого — сможет выбраться по ним за оцепленную территорию.
— Молодой человек, — негромко позвал Вальжан.
Оба юноши одновременно подняли головы.
— Я? — спросил рыжий.
— Да, извините, я не знаю вашего имени...
— Жоли.
— Спасибо. Жоли, я сейчас дам вам ключ от моего дома, сбегайте туда и принесите как можно больше еды, угля, спичек, медикаментов — каких найдете, — он огляделся, пытаясь быстро придумать, что еще может пригодиться.
— Котелок, — подсказал Грантер.— Вы хотите, чтобы мы жили здесь, пока все не поправятся?
— Не все, а хотя бы трое. И пока полиция не успокоится. Тогда мы сможем вынести остальных.
— Хорошая идея, — кивнул Грантер.— Только Жоли все это не дотащит. Почему бы вам самому не сходить?
— На мне окровавленная сорочка и нет сюртука, меня задержит первый же патруль. А на Жоли почти нет крови.
Это прозвучало убедительно, и Грантер снова кивнул, а Вальжан мысленно похвалил себя за то, что заранее придумал отговорку. На самом деле сорочка не была главной причиной — при желании Вальжан мог бы вспомнить молодость и скрыться от любых патрулей — но он не доверял Грантеру. Этот молодой человек появился, когда стало понятно, что баррикада обречена, а большая часть его друзей уже была без сознания. Жоли ему обрадовался и сказал, что не сомневался в нем, заставив засомневаться Вальжана: куда уходил Грантер, зачем он неожиданно вернулся, почему не возмутился, когда Вальжан у него на глазах оглушил Анжольраса? Других способов увести лидера с баррикады не было, но Жоли этого не понял, зато Грантер отнесся к этому как к чему-то совершенно естественному. Может быть, он был агентом полиции и вернулся, чтобы убедиться, что с революцией покончено? Раз уж Жаверу пришло в голову лично переодеться в рабочего, то наверняка у него был осведомитель среди восставших. Если это Грантер, то его нельзя терять из виду.
Жоли этого не понимал:
— Я никуда не пойду! — заявил он.— Я должен оказать первую помощь. Пусть Грантер сходит.
— Послушайте, вы все равно не сможете помочь друзьям, не имея даже чистой воды, — ответил Вальжан.— И, раз вы доктор, то тем более пойти должны вы — вы знаете, какие медикаменты вам пригодятся.
— Месье прав, — улыбнулся Грантер. — Меня бесполезно посылать — ты же знаешь, я, кроме спирта, ничего не принесу.
Жоли ушел, пообещав сказать Козетте, что ее отцу пришлось срочно уехать на несколько дней. Когда он уже почти вылез из люка, Вальжан попросил его также сообщить, что Мариус жив и здоров, но некоторое время будет вынужден скрываться от полиции. Жоли удивленно посмотрел на него, зачем-то выглянул из-за его плеча, чтобы увидеть Мариуса, но ничего не сказал — только молча пожал плечами и кивнул.
Убедившись, что Жоли благополучно скрылся за углом и от разгромленной баррикады его отделяет уже два переулка, Вальжан вернулся к остальной молодежи.
Грантер уложил своих друзей прямо на землю, а сам сел рядом, придерживая за плечи Анжольраса и юношу с тремя штыковыми ранениями.
— Я не мог удержать всех, — виновато сказал он, глядя на Вальжана снизу вверх.— Надо было хоть кого-то удержать на ногах, да?
— Зачем? — пожал плечами Вальжан.— Вы бы только зря силы потратили. Пусть лежат.
— Но здесь вода, — Грантер провёл ногой по земле, подняв небольшую волну, и Вальжан увидел, что вода здесь доходит до носков сапог. — Они промокнут, а я забыл сказать Жоли про запасную одежду.
Это была ложь. Вальжан не сомневался, что Грантер соврал. Жоли было некогда, он бросался от одного раненого к другому, лихорадочно рвал свой жилет на полосы, начинал делать перевязку, и, не закончив, пытался зафиксировать перелом с помощью отломанного штыка — в таком состоянии он вряд ли осознавал вообще, где они спрятались. Но Грантер первый спустился в люк, спокойно принимал у Вальжана своих раненых друзей и заканчивал то, что не доделал Жоли — он не мог не заметить воду. Конечно, его можно было оправдать тем, что от мокрой одежды в июне никто еще не умирал, но Грантер сам признал, что он понимает разницу между здоровым и ослабленным организмом. Вальжан подумал, что, возможно, стоило отпустить его наверх — да, он привёл бы полицию, но зато юноши остались бы живы.
— Что с ними? — спросил он.
— У Анжольраса, наверное, сотрясение, — неуверенно ответил Грантер. — Крови нет, но я не знаю, почему он до сих пор без сознания.
— Слишком сильно ударил, — тяжело вздохнул Вальжан.
Он старался рассчитывать свои силы, но Анжольрас перемещался слишком быстро и слишком хорошо управлялся с ружьем. Вальжан подумал, что, если он ударит слабо и по касательной, Анжольрас успеет кого-нибудь убить, и ударил слишком сильно. Но главное, что не проломил череп: все остальное пройдет.
— С Комбефером хуже всего, — продолжал Грантер. — Жоли сказал, что, скорее всего, пробито легкое, и он потерял очень много крови. Вряд ли доживет до вечера, но мы же его не бросим? — Он крепко прижал приятеля к себе.
— Нет, конечно, — ответил Вальжан, начиная осознавать, что канализация вполне может превратиться в кладбище.
— Хорошо, — Грантер улыбнулся, но друга не отпустил. — Курфейрак и Фейи легко отделались. Жоли сказал, что важные органы не задеты, и они скоро придут в себя. С Леглем сложнее, у него перелом черепа, и ему нельзя помочь. Если в ближайшее время он придет в себя, то все будет хорошо, если нет — то... милосерднее будет убить.
— Это невозможно, — резко ответил Вальжан. — Мы никого не будем убивать!
— Он все равно умрет, не приходя в сознание. Зачем зря продлевать его мучения?
— Послушайте, молодой человек! — зло начал Вальжан, но тут же осекся: вполне возможно, что Грантер искренне не понимал ценности человеческой жизни и считал возможным лично решать вопрос чей-либо смерти. Эта мысль успокоила — молодежь, что с них возьмешь? — и продолжил Вальжан уже дружелюбнее: — Мы все когда-нибудь умрем, но не в нашей власти лишать человека жизни. Давайте оставим это Высшим силам.
Грантер горько рассмеялся и хотел было возразить, но в это время улице послышались громкие крики гвардейцев. Несколько человек остановились прямо на решетке канализации, в колодец упала тень. Вальжан и Грантер затаили дыхание, пока гвардейцы над их головами совещались, где искать восставших. Внезапно один из раненых зашевелился и со стоном открыл глаза — это был то ли Курфейрак, то ли Фейи, Вальжан не помнил имени. Вальжан вжался в стену, надеясь, что гвардейцы не разглядят их. Люди наверху на секунду замолчали, а затем один из них лег на решетку, вглядываясь вглубь люка, в темноту. Солнце освещало его сверху, так что беглецы могли разглядеть даже легкий пушок над губами — гвардейцу было не больше двадцати лет — но сам он, как ни щурился, ни смог их увидеть.
— Пусто. Наверное, крысы, — сказал он, поднимаясь с решетки.
— У них фонарей нет, — еле слышно выдохнул Грантер.
Теперь, когда никто не загораживал небо, Вальжан смог хорошо разглядеть студентов у противоположной стены. Грантер держал очнувшегося юношу за шею и зажимал его рот ладонью. Юноша правой рукой вцепился в его предплечье, но не двигался.
— Вы его задушите, — сказал Вальжан и подумал, что, возможно, Грантер именно этого и добивается.
— Я аккуратно, — ответил Грантер, но друга все же отпустил.
Тот прерывисто вдохнул воздух, как будто хотел кашлянуть, но бросил испуганный взгляд наверх и задержал дыхание. Грантер резко прижал его голову к своему плечу. Гвардейцы громко спорили, делились на группы, нетерпеливо поторапливали друг друга и совсем не обращали внимания на канализацию.
— Куда вы ранены? — спросил Вальжан, когда наверху никого не осталось.
— Я в порядке, — возмутился юноша.
Вальжан подошел ближе. Лицо молодого человека было черным от пороха, на лбу — пять засохших кровавых полос, но всё же он был чище остальных. Единственное, что вызывало беспокойство — левая рука юноши была в крови от локтя до пальцев. Вальжан осторожно взял его за кисть.
— Будет больно — сразу же говорите, — предупредил он, проводя рукой по пальцам юноши.
Больно стало возле самого локтя, хотя молодой человек пытался геройствовать, и сдавленное шипение раздалось, когда Вальжан уже нащупал пальцами рваную рану.
— Я же сказал, чтобы вы сразу говорили, — Вальжан покачал головой. — А вдруг я вам инфекцию занес? Ладно, с вами все понятно — перелом локтя. Это не страшно, сейчас Жоли принесет фонарь, и я вам все вправлю.
Он не стал говорить, что кость может быть раздроблена пулей и тогда придется еще и вынимать осколки — зачем пугать ребят, если все может обойтись?
— Я смогу работать рукой? — испуганно спросил раненый.
— Конечно, — бодро заявил Вальжан, стараясь придать голосу побольше уверенности. — Все прекрасно срастется, и вы даже не вспомните о переломе.
Юноша облегченно вздохнул и откинулся головой на стену, но тут же снова сел прямо.
— Надо перетащить всех хотя бы за угол: вдруг гвардейцы с фонарями вернутся.

В два захода они перенесли всех раненых за ближайший угол. Фейи — так звали очнувшегося юношу — достался второй легкораненый, Курфейрак. Пока Грантер помогал Фейи перекинуть товарища через левое плечо, чтобы он мог придерживать того здоровой рукой, Вальжан отнёс за угол Комбефера. Когда он устраивал юношу поудобнее, сзади вдруг раздался полный паники крик, так же внезапно оборвавшийся спустя несколько секунд. Вальжан похолодел: он не сомневался, что это вернувшиеся гвардейцы наткнулись на молодых людей. Однако выстрелов не было, и это позволяло надеяться, что военные хотят захватить восставших живыми. Вальжан бросился обратно. Глаза уже успели привыкнуть к темноте, и в первое мгновение дневной свет показался ослепляющим, как фонарь. Однако, подбежав ближе, Вальжан увидел, что раненые лежат как прежде, а Фейи с Курфейраком за спиной стоит в почти углу, под самой решеткой. Грантера не было, видимо, сбежал. Вальжан почувствовал облегчение: без полицейского агента всем будет гораздо лучше. Затем он подумал, что во время бегства Грантер мог убить кого-нибудь из раненых, но испугаться не успел: Фейи отступил назад, открывая вид на Грантера, которого выворачивало в углу.
— Что случилось? — спросил Вальжан, глядя на Фейи, чья смертельная бледность была заметна даже в полумраке.
— Гр-р-рантер его с-с-случайно з-за кисть вз-зял, — заикаясь, ответил тот. — А у него р-рука...
Он дернул плечом, перехватывая раненого за локоть, и Вальжан увидел, как свисающая кисть Курфейрака постепенно поворачивается в его сторону, и с большого пальца, смотрящего теперь прямо в землю, капает кровь. От созерцания остальных четырех пальцев, указывающих на его живот, Вальжана отвлек истерический шепот Грантера:
— Жоли сказал, что он легко ранен, что у него только шрам на лице останется, даже глаз не задело, а он! — на последних словах Грантер сорвался на крик, и Вальжан, подскочив к нему, закрыл его рот ладонью.
От резкого движения Грантер дернулся назад, с глухим стуком ударился головой об стену и замолчал, глядя на Вальжана широко раскрытыми глазами. Убедившись, что он больше не собирается кричать, Вальжан убрал руку и медленно опустил ее в воду, смывая с ладони остатки рвоты. Грантер, все так же не отрывая от него взгляда, опустился на колени, зачерпнул воду, пропустил ее сквозь пальцы, растер оставшийся осадок и, ухмыльнувшись, вытер лицо рукавом.
— Хотите и вам оторву? — улыбаясь, спросил он у Вальжана и взялся за манжет. — Он чистый.
— Не стоит. Ткань еще пригодится для бинтов, — холодно ответил Вальжан.
— Вы закончили с туалетом? — нервно поглядывая вверх, поинтересовался Фейи. — Тогда отойдите из-под решетки.
Вальжан подошел к нему и аккуратно приподнял руку Курфейрака. Полумрак и не останавливающаяся кровь мешали рассмотреть рану лучше, но кисть держалась крепко.
— Возможно, это просто глубокая рана, — сказал Вальжан, сам себе не веря.
— Вы шутите? — воскликнул Грантер, подходя ближе. — Она же почти полностью оторвана, держится только на коже! — он мельком взглянул на Курфейрака и тут же отвернулся, судорожно сглатывая.
Мариуса оказалось перенести сложнее, чем первого юношу: увидев руку Курфейрака, Вальжан стал бояться, что раны остальных тоже серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Из-за этого во второй заход он старался почти не поднимать ноги, чтобы не трясти раненого. Позади негромко переговаривались Фейи и Грантер.
— Чего ты так разволновался? — участливо спросил Фейи. От его недавнего испуга не осталось и следа. — Ты боишься вида крови?
— Нет, я боюсь того, что мы увидим, когда смоем ее. Ты представляешь, как там все выглядит? Там же много костей, и они все перерублены, и сухожилия болтаются — тоже отрубленные. Фу, гадость! — Вальжан даже спиной почувствовал, как Грантера передернуло.
— Представляю, — серьезно ответил Фейи. — Когда я работал на заводе, у нас одному рабочему на станке так же руку отрезало. Он так кричал... но никто к нему не подошел, потому что нам платили поштучно, и никто не хотел тратить свое время на едва знакомого человека. Мне пришлось в одиночку ему помогать. Правда, потом меня уволили — не успел выполнить недельную норму.

Когда все молодые люди были перенесены, Вальжан оставил Фейи и Грантера присматривать за товарищами, а сам вернулся к решетке. Жоли не появлялся, из-за угла не доносилось ни звука, наверху тоже было тихо, и Вальжан погрузился в оцепенение — он не двигался, не думал, но и не спал, чутко реагируя на малейший шум — однако в канализации журчала только вода. Он не знал, сколько прошло времени, но моментально вскочил на ноги, когда за углом послышались быстрые шаги. Это оказался Фейи.
— Месье! Идемте скорее, мы нашли место! — радостно крикнул он.
Когда Вальжан подошел ближе, Фейи схватил его за руку и потащил вглубь канализации, в обратную сторону от той, где они разместили раненых.
— Грантер сказал, что вы хотите переждать здесь, — пояснил он. — Значит, надо найти подходящее место. И мы нашли. Оно не очень далеко.
Минут через десять они завернули в третий раз и оказались в довольно большом помещении, которое неожиданно напомнило Вальжану лазарет на каторге — такие же серые стены, тусклый свет и общая сырость, хотя воды на земле не было. Вальжан оглянулся: перед входным проемом был невысокий порожек. На противоположной стене, на уровне бедра взрослого мужчины, находилось решетчатое окошко, а за ним виднелся узкий лаз, через который в комнату еле проникали солнечные лучи. У окошка стоял на коленях Грантер и пытался разглядеть другой конец хода.
— Что это за место? — спросил Вальжан.
— Не знаю, — ответил Грантер, оглядываясь. — Может, для кошек? Во всяком случае, я не знаю, кто еще может пролезть в эту дыру. Нет, конечно, может статься, что ее оставили для крыс, но не хотел бы я тогда оказаться на месте того, кто это придумал — ему, видимо, приходилось сталкиваться с крысами такого размера...

Вальжан и Грантер снова взвалили на себя раненых, а Фейи отправился к решетке встречать Жоли. Вальжан увидел Жоли и Фейи, когда забирал последнего — Курфейрака. Вернее, заметил их Грантер, который сам предложил помочь с переноской товарища и шел впереди, держа раненого за ноги, чтобы не посмотреть случайно на его руку. Грантер хотел остановиться, но Вальжан решил, что лучше сделать привал в более спокойном месте. Когда они всё-таки дошли до лазарета, выяснилось, что Жоли вернулся не один. Он привёл с собой девушку на вид чуть постарше Козетты — совсем юную, но очень деятельную.
— У вас здесь ужасно темно, — заявила она, и Вальжан осознал, что сквозь решетку проходит совсем немного тусклого света — видимо, наступила ночь.
— Грантер, зажгите фонарь, — скомандовала девушка.— Он в сумке, там же спички. А масло в корзине, — она повернулась к Вальжану. — Сколько вы планируете тут пробыть?
— Надеюсь, что за три дня еще кто-то очнется, и мы сможем вынести остальных, — ответил Вальжан.
— Хорошо. Мы принесли еды на два дня, — она показала на две огромные корзины.— Чтобы больше приготовить, мне не хватило времени, но раненые много не едят. Как вы думаете, может, хватит этого на три дня?
— Да, конечно, — быстро ответил Вальжан, подумав, что он всегда сможет разделить свою порцию.
— Замечательно, — обрадовалась девушка.— Мне надо бежать, пока полицейские ещё не заняли выход, но через три дня вернусь, если дорога будет свободна.
Она внезапно поцеловала Вальжана в щеку, обняла по очереди Грантера, Фейи и Жоли, прошептав последнему что-то на ухо, и ненадолго нагнулась над лысым молодым человеком. Вальжан подумал, что это ее возлюбленный и отвернулся, чтобы не мешать.
Фейи вызвался проводить девушку, а Жоли развернул бурную деятельность: бросился к молодому человеку со штыковыми ранами, потом спохватился, вернулся за фонарем и перетащил его поближе, попросил Грантера вскипятить воду, а Фейи — поднести ему корзину с медикаментами, но тут же сам подбежал к ней и начал рыться, что-то разыскивая внутри.
— Я помогу, — предложил Вальжан, перенося корзину к фонарю.
Ставя ее на землю, он случайно задел лицо раненого — холодное и сухое, словно неживое. Нащупав у себя на шее жилку, Вальжан приложил руку к тому же месту на шее молодого человека. Пульса не было. Однако Жоли еще не успел понять, что его друг уже мёртв, и неровно отстригал ножом потемневшую кожу на краях ран. Внезапно раненый судорожно вдохнул и снова замер. Жоли от неожиданности дернулся, но работу не прекратил ни на секунду. Почистив раны, он сказал, что надо их продезинфицировать и попросил Фейи достать из сумки бутылки.
— Абсент? — удивился Фейи, нюхая содержимое. — Но откуда?
— У меня дома был, — ответил Грантер, на секунду отрывая взгляд от Анжольраса и поворачиваясь к ним. — Я попросил Жоли захватить их. Сколько там?
— Три с половиной, — ответил Жоли. — Мсье, вы не могли бы помочь?
Пока он аккуратно поливал края ран, стараясь, чтобы алкоголь не попал внутрь, Вальжан придерживал кожу.
У Мариуса оказалась неглубокая рана над ребрами — даже не рана, а царапина — и перелом ключицы, которую Жоли моментально зафиксировал. Узнав, что Мариус выживет, Вальжан облегченно вздохнул и предложил Жоли свою помощь с остальными ранеными.
Когда они промыли руку Курфейрака, выяснилось, что кисть едва держится на двух костях запястья и одном сухожилии.
— Вот эта кость соединена с большим пальцем, то есть с костью пясти, — пояснил Жоли, отводя отрубленную часть так, что она находится почти под прямым углом к руке. — Поэтому так хорошо сгибается.
Теперь большой палец был направлен на плечо своего хозяина, и Вальжан мог видеть в разрезе перерубленные кости и какие-то тоненькие ниточки.
— Что это? — спросил он, приподнимая одну из них, самую длинную и слегка вьющуюся у кончика. На ощупь она оказалось довольно плотной.
— Сухожилие, — ответил Жоли. — Видите, оно не было перерублено, а само порвалось, когда кисть повернулась. Видимо, при переноске. Я не смогу это пришить, надо отрезать ее полностью, пока она не загноилась, — он испуганно посмотрел на Вальжана. — Только у нас кроме ножа ничего нет.
Нож был достаточно острым, но быстро выяснилось, что у Жоли не хватает сил, чтобы перерезать кость, и Вальжану пришлось заняться этим самому. Самым сложным оказалось сделать насечку: Жоли запретил сильно давить на кость, опасаясь сломать ту часть, которая останется в руке. Минут через двадцать, Вальжан подумал, что стоит приложить больше усилий, и надавил сильнее. Кость лопнула, и из нее вывалилась красная масса, напомнив ему кашу, убегающую из котелка, из одной детской сказки, которую он когда-то читал Козетте. Жоли, однако, обрадовался.
— Костный мозг! — воскликнул он. — Еще чуть-чуть осталось.
Костный мозг оказался легко режущимся, но вязким — как только Вальжан вытащил нож, разрез почти моментально затянулся. Вальжан машинально провёл пальцем по лезвию, на котором остался тонкий слой мозга — красный, липкий и неожиданно прохладный.
— Может, надо вычистить? — предложил Фейи, неслышно подошедший сзади.
Они оба посмотрели на Жоли, который зашивал рану на лице Курфейрака. Он как раз подобрался к глазу и примеривался, как лучше сделать стежок, чтобы не порвать тонкую кожу. Вальжан решил, что не стоит его отвлекать, тем более вырезать часть мозга все равно бы не получилось.
Задняя часть кости пилилась гораздо хуже: нож застревал, мозг обволакивал его, и им пришлось несколько раз очищать лезвие. Тряпка моментально пропиталась кровью, и Вальжану казалось, что он уже не снимает эту массу с ножа, а смывает ее. Часть мозга оставалась на его ладони тонкой пленкой, которая затем сминалась в катышки. Наконец, рука Курфейрака была отрезана, и Жоли занялся обработкой культи.
— Надеюсь, гангрены не будет, — наконец сказал он, поворачиваясь к Фейи.
Пока Жоли выбирал обломки костей из локтя Фейи, очнулся Анжольрас.
— Посмотри его, — хрипло попросил Фейи, отрываясь от бутылки — алкоголь должен был облегчить боль. — Я пока в себя приду.
— Нет, — отказался Жоли. — Когда протрезвеешь, будет еще хуже. Анжольрас, у тебя голова не кружится, не болит?
— Нет, все в порядке, — неуверенно отозвался тот. — Где мы?
Грантер начал торопливо рассказывать, что случилось после падения баррикады, а Жоли снова склонился над локтем с щипцами. Фейи резко приложился к бутылке, пролив на себя несколько капель, но Вальжан успел заметить, что горлышко немного отколото, как будто кто-то откусил часть стекла. Внезапно щипцы громко клацнули, и Фейи, не сдержавшись, застонал прямо в бутылку.
— Что случилось? — подскочил Анжольрас, но тут же зашатался и упал бы, если бы Грантер не подхватил его под руку.
— Головка кости раздроблена, — ответил Жоли, страдальчески глядя в тарелку, куда он складывал уже вытащенные обломки. Вода в тарелке порозовела от крови. — Несколько обломков между суставами застряли, и я не могу их вытащить.
— Вытаскивай, — не терпящим возражений голосом сказал Фейи. — У меня должна работать эта рука.
— Тебе... Помочь? — с запинкой спросил Анжольрас.
Жоли резко повернулся в его сторону:
— Подойди сюда.
Все, кроме Анжольраса, удивленно уставились на него: такой приказной тон был непохож на обычную речь Жоли. Анжольрас же, как ни в чем не бывало, сделал несколько шагов по направлению к нему, но запнулся и ухватился за Грантера. Жоли невнятно выругался и попросил Анжольраса сесть обратно, а сам снова наклонился к локтю. Через несколько минут Фейи уже орал в полный голос, царапая здоровой рукой землю. Жоли, стиснув зубы, ковырялся в его ране, вынимая окровавленные ошметки то ли кожи, то ли мышц. Наконец, он опустил щипцы и устало покачал головой:
— Вроде бы все. Теперь осталось только ждать, пока перелом не срастется. Подвижность должна вернуться полностью, — он с трудом улыбнулся и повернулся к Анжольрасу.
Сквозь окошки лаза начали пробиваться первые лучи, когда Жоли отмыл щипцы и нож и, отказавшись от еды, лег спать. Вальжан нашел в корзинке и раздал всем здоровым сыр с хлебом, а для больных та девушка принесла несколько банок с бульоном.
— Только не надо подогревать его в котелке! — вскочил Грантер, увидев, что Вальжан выливает воду. — Нам там еще инструменты стерилизовать, а от вашего бульона мы его не отмоем!
— Вы предлагаете накормить ваших друзей холодным бульоном? — поинтересовался Вальжан.
— Нет, я предлагаю греть прямо в банке. Я так несколько раз глинтвейн готовил: нагревал вино в бутылке, и ни одна ни разу не лопнула.

Подогреть бульон вызвался Анжольрас — он сказал, что успел отдохнуть, пока был без сознания, и чувствует себя прекрасно. Грантер, взяв еще одну банку, присоединился к нему. Фейи, который не мог уснуть из-за боли в локте, тоже подсел к огню. Вальжан, успокоив себя тем, что Грантер не сможет справиться сразу с двумя, задремал. Разбудил его шум борьбы: Фейи всем телом навалился на ноги Анжольраса, а Грантер с трудом прижимал к земле его руки. Анжольрас изгибался, пытался повернуться на бок, и, внезапно вырвав правую руку из захвата, смазано ударил Грантера по щеке.
— Осторожно, огонь, — нервно шепнул Грантер, прижимая обе руки Анжольраса к своей груди.
— Голову придерживай, — беспокойно прошептал Фейи, оглянувшись на костер.
Он попытался коленом отодвинуть ноги Анжольраса подальше от огня, но ему мешала собственная больная рука, безвольно болтавшаяся. Анжольрас снова задергался с такой силой, что Фейи подпрыгивал на его ногах, и успокоился только тогда, когда Вальжан перехватил его поперек туловища.
— Что с ним? — спросил Вальжан, переводя дыхание: Анжольрас оказался неожиданно ловким.
— Не знаю, — растерянно ответил Грантер.— Все было в порядке, а потом внезапно начались судороги.
— Может, все-таки разбудим Жоли? — предложил Фейи.
Грантер неуверенно посмотрел на Анжольраса и покачал головой:
— Нет, наверное. Вроде все закончилось.
— Ты и в прошлый раз так же сказал.
— Но теперь больше времени прошло.
Еще пару минут они втроем напряженно вглядывались в неподвижное тело. Первым успокоился Грантер: подхватив Анжольраса под мышки, он подтащил его к спящим и посадил, облокотив на стену. Фейи сердито проследил за его действиями, но, увидев, что Анжольрасу больше ничего не угрожает, повернулся к огню и каблуком сапога достал из него отколовшееся дно банки.
— Это бульон? — спросил Вальжан, оглядываясь в поисках второй банки.
— Да, — виновато ответил Фейи. — Анжольрас... когда это началось, он уронил банку, и она разбилась. А Грантер отбросил свою в сторону, и я на нее случайно наступил, — он прикусил губу, разглядывая вытащенный осколок.

Вскоре очнулся Курфейрак. Он беспокойно повертел головой, осматривая помещение, и сел, опираясь на здоровую руку.
— Ты как? — спросил Грантер, старательно не глядя на перевязанную кисть.
— Голова кружится и рука болит, — ответил Курфейрак, накрывая больную руку ладонью. — А мы...
Он вскрикнул, не договорив, и с ужасом уставился на свою кисть. Жоли моментально поднял голову и несколько секунд смотрел на остальных невидящим взглядом, пока Фейи бережно не уложил его обратно.
— Где она? — свистящим шепотом проговорил Курфейрак. — Я же ее чувствую, почему ее нет!
— Вы ошибаетесь, — ласково ответил Вальжан, стараясь не пугать юношу еще больше. — Ваш мозг вас обманывает, на самом деле у вас нет кисти, но это не важно. Главное — что вы выжили.
— Да, наверное, — растерянно согласился Курфейрак, но тут же взглянул на Вальжана несчастными глазами: — А как же я теперь буду?..
— Так же, как и раньше. Вернетесь в Университет, затем станете ученым, профессором. Наверняка напишете монографию, а то и несколько: левая рука вам для этого не понадобится... Будете учить студентов, а они будут слагать легенды, придумывая, где вы получили такие ранения, — Вальжан не знал, чем занимался Курфейрак, кроме организации восстания, но, судя по еще вчера хорошему костюму, его семья не бедствовала, и вряд ли ему пришлось бы работать руками.
Курфейрак согласно кивал в ответ на каждое слово и постепенно успокаивался.
— И от девушек отбоя не будет, — добавил Грантер, — они любят загадочные шрамы. И не загадочные тоже. Раньше шрамы показывали отвагу охотников и их хорошее здоровье, а в Восточной Европе специально наносили себе увечья в память о погибших товарищах...
— Как раз наш случай, — мрачно сказал Фейи, но Грантер не остановился:
— ... А если ты слышал про Римскую республику, то ты наверняка вспомнишь Сцеволлу, который сам сжег себе руку и получил за это огромную награду, да и еще и героем теперь считается, потому что...
— Тогда тебе стоило бы отрезать нос, — жизнерадостно ответил Курфейрак. — И шрам бы появился, и сам красивее стал бы.
Грантер рассмеялся, ничуть не обидевшись, а Курфейрак поднялся на ноги и помотал головой.
— Голова кружится, — объявил он. — И прохладно у вас здесь, — он немного попрыгал на месте и, поежившись, обхватил себя рукой за плечо. — Нет, все равно холодно. А вода есть?
— Сейчас согреем, — ответил Грантер и вышел из их комнатки.
Вернулся он с полным котелком воды.
— Вы что, просто взяли и зачерпнули? — спросил Вальжан, вылавливая грязь.
— Какая разница? — пожал плечами Грантер. — Все равно прокипятим.
— Это не так делается, молодой человек, — вздохнул Вальжан, складывая кусок корпии в три раза. — Пойдемте со мной.
— Я тоже! — вскочил Курфейрак.
Вальжан с сомнением посмотрел на его раскрасневшееся лицо и капельки пота на лбу, прислушался к учащенному дыханию и предложил остаться на месте.
— Я абсолютно здоров! — возмутился Курфейрак. — Ну, не считая этого, конечно, — он потряс больной рукой.
Втроем они вышли из комнатки и направились к тому месту, где Грантер взял воду. Там канализация уходила под откос, вода бежала тонким ручейком и попадала прямо в подставленные снизу ладони.
— А теперь через корпию льем ее в котелок, — сказал Вальжан, следя, чтобы ни одна капля не миновала ткани. — Тогда вся грязь окажется на корпии, а у нас будет чистая вода, которую все равно надо будет прокипятить.
— Зачем тогда так делать? — спросил Курфейрак. — Какая разница чистую воду кипятить или грязную?
— На всякий случай. Нам сильно повезет, если мы не заразимся даже такой водой. Это все-таки канализация.

Дело продвигалось медленно: часть воды выливалась из сложенных ладоней Вальжана, еще бОльшая часть того, что он набирал, оставалась в ткани. Курфейраку с каждой минутой становилось все хуже: он все чаще облизывал пересохшие губы, дул на обрубок и поглаживал его, не дотрагиваясь до кожи. Оглянувшись на него в очередной раз, Вальжан заметил капли воды на его лице.
— Не стоит умываться этой водой, — предупредил Вальжан.
— Я не умывался, — хрипло ответил Курфейрак. — Эр, у тебя с собой вина нет?
— Нет, — Грантер растерянно развёл руками. — Слушай, может, тебе лучше вернуться? Сам дойдешь?
— Да нет, все в порядке, — отмахнулся Курфейрак. — Просто руку ломит, — он со свистом втянул воздух сквозь зубы, помотал обрубком и громко вскрикнул: — Нет, так еще хуже.
— Это фантомные боли, — уверенно заявил Грантер. — Такое почти всегда бывает...
Ему не дал договорить внезапно вспыхнувший вдалеке свет.
— Кто здесь?! — раздался уверенный крик. — Выходите!
Это был отряд полиции, который послали на поиск сбежавших мятежников. Не дождавшись ответа, полицейские медленно двинулись вперед. Вальжан напряженно вслушивался в шум их шагов, который доносило эхо. По стенам плясали неровные тени от их фонарей, но свет не приближался. Курфейрак и Грантер, обнявшись, вжимались в землю.
— Ложитесь, — еле слышно шепнул Курфейрак, дергая Вальжана за полу рубахи. — Может, они нас не заметят, видите, они в другую сторону смотрят.
Вальжан еще раз взглянул на далекий свет фонаря и внезапно понял, почему их не видно.
— Они за углом, — шепнул он молодым людям. — Идут сюда. Вставайте, может быть, мы еще успеем убежать.
«Убежать», конечно, было слишком громким словом. По стеночке, не поднимая ног, замирая после каждого шага, они кое-как добрались до ближайшего угла. И очень вовремя: через несколько минут после того, как они спрятались, за их спинами вспыхнул яркий луч — военные дошли до коридора, из которого они только что выбрались. Оставалось надеяться, что преследователи не будут заворачивать, а пройдут прямо, но стоять на месте все равно не стоило. Вальжан молча, чтобы не шуметь, подтолкнул молодых людей в направлении их укрытия. Возможно, они шли недостаточно тихо, возможно, выбирали слишком очевидный путь, а возможно, командир дозорного отряда обладал прекрасной интуицией, но полиция отставала от них не более чем на два поворота. Чем ближе Вальжан подходил к укрытию, тем навязчивее становилась мысль, что надо отправить юношей вперед, а самому отвлечь преследователей. Нащупав рукой очередной поворот, он шепотом окликнул Курфейрака.
— Кажется, они отстали, — соврал Вальжан, когда юноши остановились. — Вы идите, а я хочу убедиться, что они действительно не следуют за нами.
— А если следуют? — спросил Грантер. — Вы хотите отвлечь их на себя?
Вальжан замялся. Он не сомневался, что Грантер с радостью его бросит, но Курфейрак мог проявить ненужное благородство. Так и произошло. Услышав предположение приятеля, Курфейрак порывисто взмахнул обрубком, как будто пытался обнять Вальжана за плечо. Увидев размокшие бинты, он вспомнил о своей ране, спрятал руку за спину и шепотом произнес пылкую речь о том, что нельзя оставлять их спасителя погибать в одиночку.
— ...Более того, поймав вас, они поймут, что вы были всего лишь птицей, которая уводит охотников от своего гнезда! Вы не ранены, с вами никого нет. Полицейским будет очевидно, что вы могли бы сбежать, но вместо этого предпочли быть пойманным. Значит, вам было кого защищать, и нас примутся искать с большим усердием. А если я останусь вместе с вами, то у них не возникнет никаких подозрений: они решат, что вы не успели спастись из-за меня. Или — нет! — он оживился еще сильнее, хотя Вальжану казалось, что дальше уже некуда. — Мы сами специально сдадимся! Покажем мою руку и скажем, что мне необходим доктор. Тогда нас не убьют, а всего лишь сошлют на каторгу. Но подумаешь, каторга — это не так страшно, как смерть. Сколько нам дадут? Лет пять? Семь?
— Девятнадцать, — мрачно ответил Вальжан, подумав, что, если Курфейрака не отвлечь, то он решит сдаться в одиночку.
Курфейрак действительно замолк на полуслове и задумался.
— Слушайте, — шепнул Грантер. — Слышите?
Вальжан напряженно прислушался, но шаги не приближались.
Их вообще не было слышно.
Никого не было.
— Они отстали, — возбужденно проговорил Грантер. — Не надо никому сдаваться, они ушли.

В убежище царило оживление. Комбефер лежал на боку, а возле него суетились Жоли, Анжольрас и Фейи. Анжольрас держал раненого за руки, Жоли сидел вплотную к нему, низко наклонившись к ране, а Фейи с растерянным видом держал расколотую бутылку.
— Что у вас происходит? — спросил Грантер, кидаясь к Анжольрасу.
— Вы вернулись! — просиял Фейи. — Я уже думал, что с вами что-то случилось, и мы тут останемся одни! И Комбефер умирает...
— Что с ним? — спросил Курфейрак, становясь на колени рядом с Жоли.
— Кровь в легких, — отрывисто ответил Анжольрас. — Жоли ее выкачивает.
Внезапно Комбефер закашлялся, и Жоли резко отшатнулся, вытащив из раны окровавленный шприц. Вальжан подошел ближе. Все вместе они смотрели, как из тонкого разреза под ключицей хлещет кровь, стекает по груди, напитывает швы. Когда нитки набухли, Жоли взял нож.
— Если не вытащим сейчас, то они размокнут и попадут в рану, — пояснил он, глядя на Анжольраса.
— Делай, как знаешь, — кивнул тот.
Жоли аккуратно вынул нитки и отвернул часть кожи, открыв кусок мяса, покрытый тонкой сморщенной пленкой. Красная от крови, она все равно выделялась на легком. При каждом вдохе Комбефера было видно, как под пленкой тонким ручейком перетекает жидкость, и Вальжану захотелось подхватить эту пленку пальцами и сдернуть ее, освободив легкое.
— Надо удалить кровь, — сказал Жоли. — Но очень аккуратно: Комбефер и так слишком много потерял.
— То есть просто снять пленку не получится? — спросил Курфейрак, которому, видимо, пришла такая же идея, как и Вальжану. — А как тогда?
— Шприцом не выйдет. Я ему и так чуть легкое еще больше не пробил, когда он закашлялся. Еще один раз он может не пережить.
Жоли обвел остальных уверенным взглядом, который плохо сочетался со страдальческим выражением его лица.
— Ты... Ты предлагаешь ее выпить? — неуверенно предположил Грантер и обернулся на Анжольраса.
Анжольрас ответил ему недоумевающим взглядом, а Курфейрак отчего-то в гневе вскочил на ноги.
— Ты можешь хотя бы сейчас думать не о выпивке?! — крикнул он, сверля Грантера гневным взглядом и сжимая руку в кулак.
— Извини, я не это имел... Я не хотел... — испуганно ответил Грантер, поднимая вверх обе руки и отступая назад.
— Ты никогда ничего не хочешь! — он повернулся к Жоли. — Ты сможешь его спасти, Жоли?
— Я могу попытаться... Чтобы он мог дотянуть до больницы. Только он потерял слишком много крови. Нам надо перелить чью-нибудь.
— Бери, — Курфейрак моментально протянул левую руку. — Или лучше здоровую? Да, лучше здоровую, эта и так болит.
Жоли мельком взглянул на бинты и побледнел.
— Ты их намочил? — срывающимся шепотом спросил он, сдергивая повязки с руки. — Ты с ума сошел! А если гангрена? Наверняка гангрена, там же столько микробов!
Втроем они склонились над рукой Курфейрака, которая была больше похожа на руку трупа: бурые края, серо-зеленая каша внутри, темно-синие пятна, дошедшие уже до локтя.
— Оно? — хрипло спросил Курфейрак.
Жоли закрыл открытый все это время рот и накрыл его руку ладонью:
— Так больно?
— Да. И такое ощущение, как будто она раздувается.
Жоли легонько постучал пальцами прямо по внутренности руки. Курфейрак взвыл от боли. Поверхность каши, в которую превратились мышцы, покрылась пузырьками.
— Все в порядке, — уверенно сказал Жоли и улыбнулся. — Но твою кровь мы брать не будем, она тебе самому пригодится.
— Возьмите мою, — предложил Вальжан.
— Лучше мою, — сказал подошедший Фейи. — Ваши силы еще пригодятся, когда нам придется выбираться отсюда. Надеюсь, это случится скоро.
— Что случилось? — взволнованно крикнул Анжольрас.
— Где? — Жоли нервно завертел головой, пытаясь понять, что не так.
— Кто-то кричал. Курфейрак, это был ты? Что с тобой? — Анжольрас подошел к приятелю, который все еще тяжело дышал и осторожно нянчил обрубок.
— Он сегодня какой-то не такой, — тихо сказал Фейи, глядя на Анжольраса. — Очень медленно реагирует, ему надо больше спать.
— Думаешь, дело только в этом? — спросил Жоли, закатывая рукав Фейи. — Будем надеяться, что ты прав.
— А что еще может быть? — удивился Фейи. — Он же даже не ранен. Даже у гвардейцев на него рука не поднималась, — он улыбнулся.
— Возьмите мою кровь, — еще раз настойчиво предложил Вальжан. — Мы отсюда еще нескоро выберемся.
В ответ на удивленные взгляды юношей он рассказал о встреченном отряде.
— Они сейчас обыскивают канализацию, и нам лучше сидеть здесь, чтобы не нарваться на них в коридоре.
— А если придется уходить отсюда? — ответил Жоли. — Нет уж, пусть лучше у нас будет полностью здоровый человек.
— Как вы думаете, они могут прийти сюда? — спросил Фейи, глядя, как Жоли вкалывает шприц с его кровью Комбеферу.
Вальжан пожал плечами. Жоли взял Комбефера за запястье и начал медленно давить на поршень, напряженно вглядываясь в лицо друга. Когда в шприце оставалась примерно половина, лицо Комбефера покраснело, но почти тут же приобрело нормальный оттенок.
— Ура! — крикнул Фейи.
— Подожди пока, — одернул его Жоли, набирая еще один шприц. — Нужно раза в четыре больше.
— Но уже получается! Смотри, бледность исчезла, — с лица Фейи не сходила счастливая улыбка.
— При половине случаев переливания пациенты умирали, — ответил Жоли.
— Не хандри, Жолллли, — весело ответил Фейи. — Тебя послушать, так мы все уже должны были умереть по несколько раз, — он внезапно помрачнел. — Хотя у большинства еще есть все шансы.
— Вот именно! Понимаешь, переливания начали делать совсем недавно. А если я что-то сделаю не так? А я обязательно что-нибудь сделаю не так: у меня не может получиться! — Жоли внезапно поднял голову и испуганно посмотрел на Вальжана. — Я пульс не слышу, — прошептал он.
Вальжан наклонился к лицу Комбефера, надеясь почувствовать дыхание. На него пыхнуло жаром. Сердце Комбефера стучало так, что, казалось, вот-вот прорвет жилет и выскочит наружу. Жоли тоже услышал этот стук и облегченно вздохнул.
— Ну вот, а ты волновался, — улыбнулся Фейи. — Еще много надо?
— Ой, извини, — спохватился Жоли, бросаясь к нему. — Еще две унции.
Пока он набирал шприц, Вальжан приложил мокрую корпию ко лбу Комбефера. Сердце уже успокоилось, и лоб тоже стал ощутимо прохладнее. Удивившись, что молодой человек так быстро восстановился, Вальжан попытался нащупать его пульс. Пальцы ничего не чувствовали. Подошел Жоли, снова вколол шприц.
— По-моему, больше не нужно, — сказал Вальжан, мягко отводя его руку.
Вальжан наблюдал, как Жоли сначала удивился, потом нахмурился, схватил руку Комбефера и тут же бросил ее, резко наклонившись к груди. Не услышав сердцебиения, он порывисто взмахнул руками, занес их над товарищем, как будто хотел сделать искусственное дыхание, но только тяжело вздохнул и сгорбился. Подошедший Фейи понял все с первого взгляда и позвал Анжольраса.
— Он умер за Республику, — сказал Анжольрас. — Какая смерть может быть лучше? И теперь мы, те, кто выжил, обязаны продолжить наше дело, чтобы смерть нашего друга не была напрасной.
Вальжан подумал, что Анжольрас выбрал не самое удачное время и место для агитационных речей, но юноши слушали его очень внимательно. Курфейрак, стоя на коленях возле Комбефера, согласно кивнул и что-то прошептал.
— Нам надо его похоронить, — сказал Фейи. — Господа, извините, но мы не можем позволить ему лежать здесь.
— Мы понимаем, — за всех отозвался Анжольрас. — Надо найти место.
— Я найду, — проговорил Вальжан. — Но попрощаться вы должны здесь.
Юноши согласно закивали. Чтобы не мешать им, Вальжан вышел в коридор. Кладбище в канализации было не предусмотрено, значит, надо было хоронить где-то в этом лабиринте. В общем-то, Вальжан даже знал, где именно. Когда они набирали воду, из одной развилки ощутимо повеяло свалкой. Возможно, там неподалеку был люк, в который горожане сбрасывали отходы. Во всяком случае, запах, доносившийся оттуда, был сильнее обычной вони канализации, к которой они уже притерпелись. Вальжан решил убедиться, что там действительно находится свалка.
Она оказалась ближе, чем он думал: завернув в темный коридор, до которого не доходили солнечные лучи, он угодил руками во что-то мягкое. Рукава сюртука тут же намокли, по руке к локтю побежала тонкая струйка какой-то жидкости. Вальжан услышал удаляющийся писк, что-то тяжелое пробежало по его ногам. Он поспешно отпрянул назад: если это крысы, то они слишком крупные даже по сравнению с теми корабельными, которые водились в Тулоне — такие могли напасть и на здорового человека. И всё же в этом была своя выгода: стороны, от тела юноши ничего не осталось бы буквально за сутки — еще не хватало, чтобы жандармы наткнулись в канализации на свежий труп. Вальжан развернулся и пошел обратно. На середине пути он услышал какой-то шорох и остановился, настороженно прислушиваясь. Звуков больше не было, но на всякий случай он начал пятиться обратно, стараясь не поднимать ноги, чтобы не плескать водой. Однако идти спиной было неудобно, и в какой-то момент он запнулся.
— Кто здесь? — спросил знакомый голос. — Это вы?
— Я, — Вальжан двинулся вперед и за поворотом встретил Фейи. — Вы здесь зачем?
— Я подумал, что вы искали гвардейцев.
— Зачем? — удивился Вальжан.
— Их здесь много, они могут заметить нас. — Он подошел поближе и уставился на руки Вальжана. — Что с вами?
Вальжан поднял ладони к лицу. На правом рукаве сюртука расползлось коричневое липкое пятно, на левой руке засохла черная грязь.
— Свалка? — понимающе спросил Фейи. — Для... — он не закончил и вопросительно посмотрел на Вальжана.
Вальжан кивнул. Вдалеке снова загорелся фонарь, и они почти бесшумно спрятались за угол. Через несколько минут напряженного молчания Вальжан выглянул в коридор. Отблески света пропали.
— Их надо увести, — пробормотал он.
— Я тоже об этом думал, — оживился Фейи. — Рано или поздно они обязательно на нас наткнутся. Только уводить должен ходячий человек.
Вальжан мельком взглянул на него и снова повернул голову вперед. Он понял, что хочет сделать молодой человек.
— Да-да! — повторил Фейи, как будто опасался, что его начнут отговаривать. — Конечно, можно было бы подсу... — он замялся, стараясь выбрать более подходящее слово, — натолкнуть их на Комбефера. Как будто он пытался скрыться, но умер по дороге. Но они поймут, что с такими ранами он не мог передвигаться. Легль тоже без сознания и не мог бы двигаться в одиночку. Вы с Грантером нужны остальным — только вы сможете вынести товарищей, когда жандармы уйдут. Анжольрасом и Курфейраком нельзя жертвовать, только они способны снова собрать людей и продолжить наше дело, а Жоли — наш единственный доктор. Остаюсь только я.
Вальжан молчал. Все было верно, хотя с большим бы удовольствием он отправил к жандармам Грантера. Но его вообще нельзя было выпускать из виду: он вполне мог привести полицию прямо к раненым.
— Пока рано, — устало сказал он Фейи. — Пойдемте к остальным, а там видно будет.
Он хотел добавить, что, возможно, жандармы уйдут сами. Сколько они уже ползают в канализации: сутки-двое? Скоро им надоест, и революционеры будут в безопасности. Но от усталости перед глазами мелькали черные пятна, Вальжана качало, как в мягком экипаже, и говорить совсем не хотелось. Фейи шел чуть позади и что-то рассказывал, но Вальжан не слушал. Он думал, что сейчас, вместо того, чтобы поспать хоть пару часов, придется относить Комбефера. Может, стоит попросить Грантера и Анжольраса? Вальжан представил, как было бы здорово отправить Грантера к жандармам, а самим перебраться в другое место. Если Грантер — агент полиции, то без него было бы спокойнее, а если нет... Это маловероятно. В любом случае, у него больше шансов сбежать и увести жандармов за собой, чем у остальных. Вальжан задел плечом стену и открыл глаза. Пустые мечты: в одиночку он не успеет перенести всех в другое, безопасное место. Но Грантер может принести пользу. Надо действительно отправить их с Анжольрасом хоронить Комбефера. А Фейи укажет дорогу и заодно проконтролирует все. Вальжан оглянулся, чтобы поставить Фейи в известность, но сзади никого не было. Вальжан развернулся, вглядываясь в полумрак коридора: может быть, Фейи потерял сознание, пока он засыпал на ходу. По земле тихонько журчала вода, где-то неподалеку слышался удаляющийся плеск. Плеск был очень громкий, как будто кто-то специально шлепал по воде или даже прыгал. Вальжан подумал, что лягушек он, вроде бы, в канализации не видел, хотя причем тут лягушки, если и так было понятно, кто это?
— Фейи! — шепотом окликнул Вальжан. Потом прокашлялся и повторил погромче: — Фейи!
Никто не отозвался, но плеск стал удаляться быстрее. Можно было крикнуть еще громче, но тогда его обязательно услышат жандармы, и жертва Фейи окажется напрасной: и сам попадется, и остальных начнут искать с еще большим рвением. Только зря он начал шуметь так близко к укрытию. Полиция обязательно обыщет все проходы, из которых мог появиться Фейи, и, если они недалеко, то вполне могут натолкнуться на раненых. Вальжан неспешно развернулся и осторожно направился к остальным. Торопиться было некуда: в ближайшие сутки выходить из комнатки будет опасно.

В укрытии вновь было заметно оживление, но на сей раз оно было радостным.
Молодые люди весело переговаривались. Курфейрак устроился спиной к стене, перед ним на одном колене стоял Жоли и завязывал бинт на обрубке. Грантер и Анжольрас сидели по бокам от него.
— Как свиные уши в мясном бульоне, — веселым, но срывающимся голосом проговорил Курфейрак, глядя на колени Грантера.
— Хочешь? — немедленно предложил тот.
Жан Вальжан подошел поближе. В миске, наполненной красной водой, плавали какие-то обрезки странных цветов, жёсткие на вид, покрытые пенкой. Некоторые были чуть синеватые, другие — фиолетовые. На часть из них налипли крупные чёрные фасолины.
Молодые люди громко и заливисто смеялись. Вальжан вгляделся в их лица. Жоли запрокидывал вверх голову, и широко открывал рот, но сам искоса поглядывал на Курфейрака. Сам Курфейрак смеялся громче всех, и его смех звучал фальшиво и натянуто. Голос прерывался, и, казалось, что он вот-вот перейдет в рыдания. Улыбка Анжольраса была больше похожа на оскал, он плотно прижимал ладони к вискам. У Грантера, сидевшего спиной к Вальжану и державшего миску на коленях, подрагивали плечи.
— Жоли почистил руку Курфейраку, — наконец ответил он, уставившись в миску. — А на обед у нас куры. Холодные. Будете?
— Буду, — согласился Вальжан и заглянул в корзины. Одна была забита жареными курами, во второй лежало полкруга сыра и несколько булок хлеба.
Пятерым взрослым и почти здоровым людям этого должно было хватить на сутки. Вальжан посмотрел на Мариуса и на лысого мужчину, все еще не пришедших в сознание. Теперь, когда бульона не стало, их нечем было кормить, а это значило, что им грозила скорая смерть от голода. Если, конечно, они сами не умрут раньше от полученных повреждений.
— Мюзикетта очень хорошо готовит, — сказал Жоли, голодным взглядом глядя на корзину.
— А кто она? — спросил Вальжан, передавая ему холодную курицу.
— Моя возлюбленная, — ответил Жоли, бросив быстрый взгляд на лысого мужчину. — Она живет ближе, чем вы, и я точно знал, что у нее есть все необходимые лекарства, — он пожал плечами и смущенно добавил: — Извините, я не передал вашей дочери, что с вами все в порядке.
— Ничего страшного, — ответил Вальжан, думая, что Козетта теперь места себе не находит от тревоги. — Я рад, что не пришлось ее беспокоить.
Ночь прошла спокойно. Первым, кого увидел Вальжан, проснувшись, был Курфейрак. Он сидел, согнувшись, часто дыша, и что-то шептал себе под нос.
— Что с вами? — спросил Вальжан.
— Бессонница, — ответил Курфейрак, поднимая на него покрасневшие глаза и криво улыбаясь. — Никогда не думал, что доживу до такого. И поговорить не с кем. Даже Анжольрас в конце концов уснул.
— У него тоже бессонница?
— Нет, у него голова болела. Да и вообще ему полночи плохо было. Не будите его.
— Не буду.
Анжольрас проснулся сам через пару часов, после того, как не смог перевернуться на левый бок. Он перевернулся на правый бок, попробовал встать — у него получилось приподняться, — потом попытался поднять левую руку. Левая часть тела была парализована. Когда он это понял, его вырвало.
— Не переживай, все будет в порядке, — говорил Грантер, помогая ему умыться. — Жоли тебя вылечит, вот увидишь.
— Да уйди ты от меня! — вспылил Анжольрас. — Я и без тебя справлюсь, почему ты постоянно крутишься возле меня?!
Грантер промолчал, только слегка отпустил плечи Анжольраса, и тот сразу начал заваливаться вперед. Грантер снова схватил его.
— Даже сидеть не могу, — растерянно сказал Анжольрас и гневно повернулся к Жоли: — Что со мной? Ты можешь что-нибудь сделать?
Жоли проигнорировал его, как и Грантер минутой ранее.
— Что с ним? — шепотом спросил Вальжан. — Мне казалось, он более уравновешенный.
— Сильный ушиб, — тихо ответил Жоли. — Боюсь, у него поврежден мозг.
— Что-нибудь можно сделать?
— Нет, я же не могу залезть ему в голову. Да и никто не может, — Жоли махнул рукой и уставился на выход.
Следующие несколько часов Анжольрас срывался и ругался на все подряд: на резкий свет с того конца лаза, на шум воды в коридоре, на то, что Грантер носится с ним как с ребенком. Он даже чуть не вскинулся на Курфейрака, когда тот тяжело и быстро задышал, но сумел сдержаться. После каждого приступа он закрывал глаза и некоторое время приходил в себя. В очередной раз, когда он даже задремал, Жоли проверил его пульс и сокрушенно покачал головой. Никто не решился спросить, какие выводы он сделал.
К вечеру Анжольрас успокоился. Он лежал, без интереса глядя, как Вальжан и Грантер делят две оставшиеся курицы на шестерых: в середине дня очнулся Мариус.
— Мне не надо, я не хочу, — сказал Анжольрас, когда Грантер протянул ему порцию, и отвернул голову.
— Мне тоже не надо, — отказался Курфейрак. — Это просто бессмысленная трата продуктов. Дайте лучше воды.
Юношу постоянно рвало, и его мучила сильная жажда. Анжольраса тоже рвало, и Курфейрак даже начал шутить, что они устроили настоящее соревнование. Вальжану было не до смеха. Он несколько раз выходил в дальний коридор и прислушивался к голосам. Полицейских не было, но выносить раненых было еще рано, а ведь из еды оставалось всего-то немного сыра и полбулки хлеба. Свой ужин Вальжан отдал Мариусу — выздоравливающему молодому человеку требовалось больше еды, чем здоровому мужчине. Завтра голодать будет еще и Грантер: всю оставшуюся еду придется разделить между Мариусом и Жоли — им обоим нужны силы. А если вдруг Курфейрак или Анжольрас тоже захотят, то каждому достанется всего по два куска хлеба с сыром.

На следующий день Курфейрак старался не смотреть на корзину с остатками еды, но Жоли все-таки заметил его голодные взгляды и отдал ему свою порцию. Дальше так продолжаться не могло: их единственный доктор и без того валился с ног от усталости. У Вальжана была идея, но сначала надо было предупредить Жоли. Когда он изложил первую часть своего плана, Жоли пришел в ужас:
— Что вы! Они никогда не согласятся есть людей! Как вы могли такое подумать!
— Они не узнают, что это человечина — я скажу, что поймал крысу. Думаю, никто из вас не ел ни того, ни другого, так что вряд ли они заметят разницу.
— Но... но так нельзя! Нельзя накормить их че... ну, вы поняли... и не сказать об этом!
— Вы предпочитаете, чтобы ваши друзья умерли?
— Нет! Нет, конечно, но неужели нет никакого другого выхода?
— Можно действительно попытаться поймать крысу. Но то ли я не умею ставить ловушки, то ли они здесь слишком умные, но пока ни одна не попалась.
Он не стал говорить, что крысам нет смысла идти в ловушку, когда вокруг столько безопасной еды.
— Нет, я против, — твердо заявил Жоли.
— Хорошо, но вы дали слово, что никому не расскажете о том, что я задумал.
Жоли посмотрел на него почти с ненавистью, но все-таки кивнул.
— Вы все равно не сможете резать самого себя. Это очень больно.
— Вы меня недооцениваете, — улыбнулся Вальжан.
Конечно, он не собирался отрезать себе руку или ногу: он помнил, что ему еще придется выносить кого-то из этих ребят на улицу. Но из слоя кожи, срезанного с руки, можно было сварить мясной бульон, который дал бы им необходимые силы. А поврежденная кожа восстанавливается быстро — он узнал это на каторге, проверив на собственной спине. Другое дело, что Жоли никогда бы на это не пошел... если бы Вальжан не запугал его заранее. Теперь же он с радостью согласится съесть бульон, благодаря небо, что ему не попадаются кости.
Заняться готовкой Вальжан решил днем, чтобы не заставлять Жоли ночью следить за его действиями вместо сна. Но днем все его внимание занял Анжольрас, у которого стало происходить что-то странное с глазами: сначала зрачки закатились куда-то вверх, хотя он был в сознании, потом один зрачок вернулся на обычное место, и теперь они смотрели в разные стороны. К вечеру у Анжольраса случился еще один эпилептический припадок.
Курфейрак примерно в это же время потерял сознание, и Жоли метался между ним и Анжольрасом, меряя у обоих пульс, прислушиваясь к учащенному дыханию, прикладывая мокрую корпию к головам.
Когда они укладывались спать, Жоли лег рядом с Вальжаном.
— Я не могу их спасти, — печально сказал он. — Курфейрак, может еще и выживет, но ему нужно хорошо прочистить рану, а в наших условиях это невозможно. А Анжольрас обречен, — Вальжан, привыкший к темноте, увидел, как он испуганно оглянулся в сторону Анжольраса и Грантера. — Надо их выносить. Фейи... — он запнулся. — Полиция ушла отсюда?
— Скорее всего, — ответил Вальжан. — Вчера я их не слышал, но, зная нашу полицию, они так просто не успокоятся. Нам нужно еще хотя бы дня три провести здесь.
— А потом вы с Грантером их вынесете. Я вам здесь не помощник.
Вальжан кивнул: невысокий худенький Жоли только мешал бы, если бы попытался помочь.
— И как доктор я больше не нужен, — продолжал Жоли. — Я сделал все, что мог.
— К чему вы это говорите? — спросил Вальжан.
— Размышляю вслух, — уклончиво ответил Жоли.
— Не надо. Давайте лучше спать.
Но Жоли, видимо, спать не собирался. Он сел возле огня и задумался. Через некоторое время заворочался Анжольрас, и Жоли подошел к нему.
— Ты уже двое суток почти не спишь, — услышал Вальжан его тихий шепот.
Анжольрас привстал на локтях.
— Вы кто? — хрипло спросил он.
— Жоли. Помнишь? Я твой друг, мы все твои друзья.
— Я вас не знаю.
— Выпей, — Жоли протянул Анжольрасу какой-то пузырек.
Анжольрас промолчал, и Жоли внезапно выбросил руку в сторону и щелкнул пальцами. Прошло несколько секунд, прежде чем Анжольрас повернул голову. Жоли влил ему в рот жидкость из пузырька и уложил обратно — все это не встретило никакого сопротивления.
— Что с ним? — спросил Вальжан, когда Жоли вернулся к своему месту у костра.
— Ступор, — безразлично ответил Жоли. — Стандартное проявление ушиба мозга.
— Ушиб? — переспросил Вальжан. — Может, приложить к нему мокрую корпию? У нас нет холодной воды, но я могу сходить за ней.
— Поздно. Да и не поможет. Это я упустил момент — надо было заняться им сразу, а я подумал, что у него нет ничего опасного, — Жоли виновато посмотрел на Вальжана.
— Вы ни в чем не виноваты, — категорично сказал Вальжан. — Любой на вашем месте подумал бы так же. Знаете, сколько ушибов я видел? Очень много, — в тюрьме было сложно не найти человека, которого ни разу не избивали, — но, пока вы не сказали, я даже не думал, что это ушиб.
Жоли вяло улыбнулся, пожелал спокойной ночи и отвернулся к костру.

Через несколько часов Вальжана разбудил Грантер.
— Что случилось? — спросил Вальжан, глядя на его бледное лицо.
За время пребывания в подземелье Грантер сильно почернел — то ли от переживаний, то ли от грязи. Теперь же его лицо было белым до синевы. Он молча потянул Вальжана за рукав, вывел из их комнатки и повёл к люку, через который они спустились. Прямо под люком, на шарфе, привязанном к решетке, висел Жоли.
Вальжан подошел ближе и дотронулся до руки. Он не умел определять время смерти, но рука была еще не совсем холодной. Если бы Грантер попытался спасти его сам, а не побежал за помощью, Жоли мог бы быть жив.
— Он мертв? — шепотом спросил Грантер.
— Да, — ответил Вальжан.
Он перерезал веревку ножом, который теперь постоянно носил с собой, и взвалил Жоли на плечи.
— Зачем? Он думает... думал, что мы не выберемся?
— Он как раз хотел, чтобы мы выбрались. Идите к остальным и скажите, что мы с Жоли пошли на разведку, а я отнесу его на кладбище.
Грантер кивнул и, сгорбившись, побрел обратно. Вальжан окликнул его, когда он уже почти скрылся за углом. Грантер оглянулся с таким видом, как будто надеялся, что Жоли воскрес.
— Как вы его нашли здесь? — спросил Вальжан.
— Я сюда каждое утро хожу, Жоли знал об этом.
Вальжан кивнул, отгоняя мысль, что Грантер мог убить Жоли, а потом представить это как самоубийство. Скорее всего, была верна его первоначальная догадка: Жоли пожертвовал собой, чтобы они не умерли от голода. Именно по этой причине он выбрал такой способ самоубийства, при котором его тело не пострадает от крыс. Вальжан остановился. На его попечении все еще оставались пятеро молодых людей, один из которых не мог питаться ничем твердым. Если поить его водичкой, долго он не проживет, а с мясным бульоном шанс еще есть. Вальжан дошел до угла и повернул в сторону, противоположную их убежищу.
Когда он вернулся и поставил сверток возле костра, на него никто не обратил внимания. Анжольрас полулежал, прислонившись к стене, и отсутствующим взглядом смотрел куда-то за спину Вальжана, в черный проем. Он вглядывался туда так пристально, что Вальжан невольно обернулся, но, естественно, никого не увидел. Грантер сидел рядом с другом, спрятав лицо в ладонях, и тоже не двигался.
— Он вообще жив?! — спросил Вальжан, подбегая к Анжольрасу и пытаясь нащупать пульс.
Грантер медленно поднял голову, посмотрел на Вальжана воспаленными глазами, как будто не узнавал его, потом медленно перевёл взгляд на Анжольраса и вяло кивнул.
— Пока жив, — он с непонятной ненавистью посмотрел на Вальжана и отвернулся.
— Вы слышали? — спросил Вальжан, внезапно догадавшись. — Потому и пошли туда так рано.
— Слышал, — тоскливо ответил Грантер. — Но я не сразу понял. Ночью проснулся, как обычно, а его нет, — его голос стих до еле слышного шепота.
Вальжан подумал, что Грантер вот-вот осознает, что именно его промедление помешало спасти Жоли. Первой мыслью было, что так ему и надо: может быть, научится действовать сам, не дожидаясь пока ему подскажут, что делать. Но в следующую же секунду Вальжану стало не по себе. Он только что хотел обречь человека на страшные муки — уж он-то знал, что муки совести гораздо сильнее, чем физические — только потому, что этот человек не понравился ему.
— Вы не... — начал было он, но Грантер не слушал его.
— Я сначала подумал, что он... — Грантер запнулся и судорожно сглотнул: — что кто-то умер, и он... Но все были на месте, и тогда я разбудил вас.
— Что?!
— Я хотел разделиться и обыскать коридоры, — испуганно ответил Грантер, поднимая на него глаза. — Но внезапно понял, где он может быть.
— То есть вы не ходили туда один? — уточнил Вальжан.
— Нет, — все так же испуганно протянул Грантер.
— Это же прекрасно! — Вальжан тихо рассмеялся.